Юрий Маракуца
О строительстве, реконструкции и
правилах ТБ
1.Да, наверное, строительство лабораторного корпуса шло в конце шестидесятых. Оно было закончено сдачей парадного входа и вестибюля, точно не припомню в каком году.
Но я имел в виду корпус с лабораториями кафедры “Процессы и аппараты”, изображенный на рисунке зеленым прямоугольником, где мы – “академики” зиму 70/71 годов сначала снимали крышу, обрубали массивные карнизы, а затем под руководством Семенычей и Михалычей приступили к кирпичной кладке.
Среди “академиков”, выделялся работоспособностью и энергией Чихачев А.К. Кстати, осталось в памяти, что он потомок того самого Чихачева, фамилией которого назван мыс в Амурском заливе или известного полярника, а может он (т.е. полярник и капитан исследователь) - одно и то же лицо? Он, т.е. наш Чихачев, спас в ту зиму Сергея - одного незадачливого нашего коллегу.
Произошел тот редкий случай, когда строгое выполнение правил безопасности выполнения работ могло повлечь за собой гибель дисциплинированного рабочего. Остальные, увы, но в том самом случае, к счастью, были нарушителями правил. Одним словом настоящие “академики”.
При обрубке карнизов, мы должны были с помощью страховых поясов привязываться к страховому линю, который в свою очередь крепился к какой- либо очень надежной металлоконструкции.
Сначала так и сделали, но быстро отказались, потому что представьте дворнягу на цепи, которая еще должна тащить к обрыву и отбойный молоток с нагнетательным шлангом. Короче, “блюл” правила только Сергей. Мы быстро расправились с очередной линией карнизов, которые, как бы задумавшись, ухали с высоты четвертого этажа полутонными глыбами. Причем самый шик был в том, что прием, которым пользовались, был похож на рубку сучка, на котором и сидишь, но в тот самый момент, когда глыба “дышит”, просто переходишь на основную крышу.
Так вот, “очень надежная металлоконструкция” оказалась арматурой блока, который обрубал Сережа,
только выведенной очень далеко, к центру здания. Он обрубил все связи своего блока с опозданием минут на 10 после нас, кроме последней, но этого уже и не нужно было.
Я увидел, как змейкой пробежала трещина через весь этаж, а Сергей какими то приглушенным голосом сказал: ”Ребята, спасите меня!”
Он был привязан к блоку! Блок рывками оседал, увлекая за собой Сергея. Все застыли. И только
Чихачев тенью метнулся к Сергею и сказал: “Дышать по моей команде! Выдохни! Расстегнул ремень, как мину, и, дергая пряжку, крикнул – прыгай! Блок ушел вниз.… В общем, все остались живы и здоровы, хотя подобных “приколов” – очень неординарных, произошло еще несколько, расскажу как-нибудь в другой раз.
А мы монтажники –
высотники…
В один из дней нам было поручено срезать двухметровые хлысты отключенных высоковольтных кабелей, торчавших из кирпичной кладки стены, на высоте примерно метра три от пола (крыши).
Так как я уже сдал курс по сварке, на каких то опросных автоматах (вот чушь то несусветная!) и успешно “варил” металлические образцы под руководством самого автора учебника по сварке, то эту работу я попросил, поручит мне.
При больших токах дуга с успехом режет и свинец, в который закован кабель, и медные жилы проводов, а сидеть можно и на стропилах, остатки которых торчат из кирпичной кладки на уровне около трех метров от потолочного перекрытия рядом с пучком кабелей.
Итак, я угнездился на стропилах, как наездник на лошади, мне подали щиток и держатель с электродом и перед тем, как коснуться кабеля, я крикнул: “ Напряжение то отключили? От высоковольтных кабелей….”
-Отключили! Все рубильники вырубили…. – донеслось с глубины двора.
Щиток на глаза, касание электрода, яркая зеленая точка разрастается в солнечный фейерверк, минута, другая и кабель, толщиной с руку начинает надламываться, изгибаться и падает с шипением и потрескиванием. Работа идет быстро, легко.
Остался последний, самый толстый и, по всей видимости, самый старый кабель
Наверное, что-то с электродом… или напряжением, что это ? – отдергиваю руку – жар и нестерпимой яркости свет живут сами по себе, без моего участия, я пытаюсь надвинуть щиток, чтобы защитить глаза, но .. я в щитке! Клубы дыма валят как из трубы старинного парохода и свет быстро перемещается в этих клубах, можно, скосив глаз увидеть, что горит сам кабель, как будто и не кабель вовсе, а римская свеча….
И ощущение озона и чего-то еще, отчего волосы становятся на голове как пушинки у одуванчика – шаром.
Горение закончилось быстро, у входа кабеля в стену. То ли разрыв цепи, то ли защита безвестной подстанции сработала, только я еще минут пять в оцепенении сидел, соображая – я жив или это уже глюки..
Желание “от души” поговорить с мастером-электриком взметнуло меня над стропилами как канатоходца и, высмотрев соответствующий спуск – лежащее полого бревно, часть надломившихся стропил – я сделал шаг.. в пустоту – до сих пор не понимаю на чем это бревно “ висело”.
В общем, летел я красиво, как на соревнованиях по прыжкам в воду, но не испугался, нет!
Зря, что ли, нас учили полгода падать со всех положений. Итак, группируемся, голову к груди и в сторону, плечо вперед…Удар.. Опять что-то не так. Бывший потолок прогнулся и порвался, как старенький борцовский мат, летим дальше, а это уже серьезно, я знаю, что этажом ниже Сергей и Алеша снимают паркет с бетонного пола, а этот потолок скорость падения почти не погасил…
Но что это – зарываюсь с головой в огромную кучу свежих опилок! Именно в это место около двух десятков одноколесных тачек свезли ребята.
Вон испуганный Сергей – здорово же он пережил “крышные” приключения. Я же ни одной царапины, только плечо немного саднит.
Истерия смеха нападет на всех не сразу - позже, на полчаса и даже я улыбнусь.
и еще один высотник…
в 1968 году лекции по общей химии нам, хасовцам, читал профессор Шидловский. В аудиторию вошел лектор - лицо окрашено пороховым взрывом, растительности на голове нет. На прямой вопрос, что случилось?- ответил, как будто давно ждал этого вопроса, что вот сейчас мы проходим окислительно – восстановительные реакции, учимся правильно рассчитывать коэффициенты, а некоторые нерадивые студенты манкируют своими обязанностями и вместо того чтобы слушать весьма полезную лекцию, смотрят в окно на падающий башенный кран.
-Вы что, никогда падающих башенных кранов не видели?! – это уже в спину всему курсу, прильнувшему к окнам. И действительно, мимо окон проплывали конструкции падающего башенного крана, который несколько лет стоял во дворе МИХМ’а и использовался при строительстве головного лабораторного корпуса. На рисунке подкрановые пути показаны синим штрихом, а траектория падения – красным, строго параллельно лекционному залу, ни одно стекло в окнах не было разбито. Кран упал не сам. Ему помог некто, технический работник МИХМ’а, который был любознателен как Буратино. Он, после падения крана, выбрался из кабины и довольно быстро ретировался с места происшествия, но был впоследствии опознан и написал прелестную объяснительную записку – я просто хотел покататься, а когда доехал до конца, вспомнил, что не умею тормозить! После этих событий в различных форс-мажорных обстоятельствах студенты часто употребляли фразу Шидловского - “ Вы что, никогда падающих башенных кранов не видели?!” Я хорошо запомнил эту лекцию Шидловского, потому что он закончил ее необычно – связал два события и правила расчета коэффициентов в окислительно-восстановительных реакциях. Он рассказал о том, как в 30 годы был назначен техническим специалистом в одну ведомственную комиссию по проверке исполнения правил производства работ на предприятии в Сибири, которое выпускало аммиачную селитру. На предприятии были плохо оборудованные складские помещения, где лежали горы слежавшейся аммиачной селитры – причина сложившихся дел и была целью проверяющей комиссии. Но после подачи телеграммы и длительного путешествия к месту расположения предприятия комиссию никто не встретил. До городка, в котором жили работники предприятия, от головного железнодорожного пути было несколько десятков километров. Когда измотанная пешим переходом комиссия добралась до точки на карте, оказалось, что никакого городка или завода здесь нет, а только очень внушительных размеров озеро.
После окончания лекции, Шидловский, прощаясь, сказал: “Я так выгляжу, потому что неверно рассчитал коэффициенты в одной окислительно-восстановительной реакции”
Так вот нам пришлось еще раз повстречаться с любителем кататься на башенных кранах…
Зимой, в феврале 1971 года на Москву с запада надуло влажных и теплых масс воздуха, а потом ледяным антициклоном с севера все это осадило на деревьях и проводах.
Нас, как штрафбатовцев, бросили на прорыв против стихийного бедствия, четко определив район и объекты, подлежащие де – обледенению. В качестве вспомогательного орудия нам придали тяжеленную лестницу метров 7 длиной и длинные шесты метра по 4, а так как нам для симметрии переноски этого чуда
штурмовых и осадных операций не знаю, какого века, не хватало одного человека, то он был выделен из технического персонала. Я по пути развлекал “академиков” рассказом о падающем башенном кране, а наш новый коллега радостно сообщил, что это он и есть, тот человек, упавший с тем самым краном. Но так как он является старшим и ответственным то мы обязаны выполнять все его распоряжения.
Телефонный провод проходил на 6 метровой высоте и прыжки с 4х метровыми шестами, с надеждой поразить наледь, пугали ворон и редких прохожих – гололед был совершенно чудовищный.
-Ну, что ж, будем ставить лестницу – бодро заявил наш лидер. Однако мы провозились минут сорок, чтобы зацепить таки крючья на тонком конце лестницы за трос, к которому и был подвешен, нами курируемый провод. Все это под легкие порывы ветра, который катал нас по гололеду как прошлогоднюю листву.
Полезай наверх! – скомандовал Сергею техник.
- Не-а, ответил Сережа – я с некоторых пор высоты боюсь. А если ты не боишься – вот и полезай! Технический специалист с сомнением осмотрел наши лица, которые совсем не выражали рвения болтаться на шестиметровой высоте на каких то ходулях. Лестница действительно скользила как по тросу, так и по корке льда на асфальте.
- Тогда страхуйте меня – я наверх! Сначала все было вроде удачно. Стоя на
верхних ступенях и размахивая шестом, он сбил несколько метров наледи. Раз по
разу амплитуда колебания троса увеличивалась, наш коллега вошел в ритм и азарт и
ему, кажется даже начало нравиться ритмичное покачивание, но в какой то момент
появилась асинхронность возврата к исходному положению троса и крючьев,
обусловленная скольжением подпятников. То, что крючья не вошли в зацепление с
тросом увидели все одновременно. Дальнейшее проходило как в замедленной съемке.
Технарь, отшвырнув шест, ухватился двумя руками за трос, завис на какие то доли
секунды и, поняв, что не сможет бороться с гравитацией, а может, не поверил, что
помощь придет быстро – руки разжал. Какие то силы и моменты этих сил расположили
лестницу параллельно земле на высоте 3-
Саша и Леша бросились, схватили его руки, положили на свои плечи и сказали: "
Идти сможешь?"
Через минуту он с трудом сказал: “Пошли” – кто-то из ребят уже
вызвал "скорую" и быстро направили страдальца в больницу, Встретили его уже не
как работника МИХМ’а, через несколько лет – ходил он медленно.
Продолжение может и будет…